Пишет Аут / Григорий Громов (abcdefgh) @ 2003-11-22 03:22:00

... о "некогда процветавшей в СССР науке".

В заголовок вынесена цитата - фрагмент одной из заключительных фраз главы "Голубая кровь" из книги воcпоминаний С. Шноля ГЕРОИ И ЗЛОДЕИ РОССИЙСКОЙ НАУКИ.

Так уж получилось, что не так давно тут в жж зашла речь о той пущинской истории с "голубой кровью". В то время еще не был знаком с публикацией С.Шноля, а потому высказался об том здесь в сообщении ""Высшая мера гуманизма" только по тем воспоминаниям, которые складывались из общений внутриинститутских того времени.

Разумеется многие пружины раскрутки сюжета той истории, как оказалось, не знал, как и абсолютное большинство сотрудников пущинских. Поэтому с интересом прочитал, как один из преподавателей МГУ в своей - видимо регулярного цикла лекции - теперь рассказывает студентам краткую суть той истории:

В начале 60-х годов появились сообщения об идее американца Генри Словитера, предлагавшего создать насыщенные кислородом воздуха эмульсии перфторуглеродов в качестве дыхательной среды и возможных кровезаменителей. В 1966 г. Лиленд Кларк поместила мышь – как рыбу – в аквариум, наполненный перфторэмульсией.

В конце семидесятых по "специальным каналам" правительство СССР получило сообщение о проводимых в США и Японии работах по созданию кровезаменителей на основе перфторуглеродных эмульсий. Сообщение взволновало. Стало очевидным стратегическое значение этих исследований.

Работы были поручены Институту биофизики АН СССР (Пущино). Основную работу выполняли Феликс Федорович Белоярцев, Евгений Ильич Маевский, Бахрам Исламович Исламов и Сергей Иванович Воробьев.

После двух тысяч экспериментов на животных 26 февраля 1984 года Фармкомитет СССР дал разрешение на проведение 1-й фазы клинических испытаний. 15 марта 1985 года было дано разрешение "на проведение 2-й фазы клинических испытаний препарата перфторан в качестве кровезаменителя с функцией переноса кислорода...".

Средний размер частиц эмульсии в перфторане около 0,1 микрона. Размер эритроцита – 7 микрон. Это соотношение обусловило все успехи.

Для операций по пересадке почки берут у "доноров" – погибших в катастрофах людей. Жизнеспособность таких почек сохранить очень трудно. Существует специальная служба – хирурги, вылетающие к месту катастрофы за "материалом". Обычно почку промывают – перфузируют физиологическим раствором с разными добавками, охлаждают и в сосуде Дьюара везут в клинику, где уже подготовлен к операции "реципиент". Почку пересаживают. Это сложная операция. И очень часто – почти в половине случаев – пересаженная почка "не работает": жизнеспособность ее недостаточна. Эту неработающую почку удаляют, а пациенту почти не остается надежды на новую операцию. Когда же почку донора перфузировали перфтораном, успех стал почти стопроцентным.

Введение перфторана спасло многих солдат в госпиталях Афганистана. Он был не только кровезаменителем, но и оказался неожиданно эффективным средством против "жировой эмболии" – внезапной закупорки крупных кровеносных сосудов капельками жира, попадающими туда из костного мозга. Жировая эмболия – наиболее частая причина смерти при ранениях на войне. То, что перфторан "пробивает", предупреждает заторы в кровообращении, самое важное достоинство препарата.

Весной 1985 года работы по производству и испытаниям перфторана были выдвинуты на соискание Государственной премии СССР.

Однако в результате спровоцированной ведомственными и личными амбициями клеветнической кампании лаборатория в ИБФ была разгромлена. В декабре 1985 г. Ф.Ф.Белоярцев покончил с собой, директор ИБФ Г.Р.Иваницкий подал заявление об уходе.
..........................................
Удивительным образом перфторан все еще не устарел и по ряду свойств не уступает лучшим зарубежным препаратам. Когда представители фирм США или Франции бывают в Пущине, им показывают почти все, но в некоторые помещения не пускают – "коммерческая тайна, господа!" В Пущине проходят регулярные конференции по применению перфторуглеродов в биологии и медицине. Труды этих конференций можно рекомендовать тем, кто захочет узнать больше обо всем этом.

В конце этой лекции, читаемой для студентов биологического факультета - биофизиков - и факультета биоинженерии и биоинформатики, лектор Загорский Вячеслав Викторович, приводит список литературы, откуда и нашел приведенную выше ссылку на главу книги С. Шноля. Совсем иначе все стало - пусть даже издаля времени - смотреться. Восхищен мужеством и умением себя держать в руках одного из главных героев той истории, с которым много лет до того и в то время часто общался, и ничего отдаленно похожего даже на тот градус напряжения в котром он - как теперь понимаю - тогда находился не мог прочесть на его лице.

В целом та история - по сравнению с тем, как ее представлял себе до книги Шноля, и описал соответственно кратко в том первом здесь о ней сообщений ("Высшая мера гуманизма" - см. ссылка выше) словно бы допроявилась в фотокювете и стали видны многие детали, но разумеется в основных контурах все оказалось именно так как и представлял себе.

Так вот та пущинская история - как и многие другие ей аналогичные - составляли весомую часть сути того периода. Bсе это - и многое, многое другое, о чем еще никто не написал и может быть уже не успеет - вместе взятое, представляемое нынче обобщенно легендируемым понятием "передовая советская наука" смотрится теперь - в глазах тех, кто того периода и вовсе не знал - томительно сладким и притягательным периодом в жизни науки. Лучше всего - как уже ни раз то отмечал - этот механизм фантазий о прошлом в ароматных парах свежесочиняемых по ходу беседы к тому миражей иллюстрируют азартные дискуссии на данную тему в дневнике ....

Update: Cреди вопросов к той истории, иногда приходилось слышать - почему Шноль? Любой из разработчиков препарата мог бы рассказать свою версию той истории, а те кто устроили на них облаву - со своей стороны - разумеется, тоже. Сколько людей - столько и мнений. И как быть - кому верить? Как совершенно справедливо заметил об том ... в аналогичной темы треде:Так кто ж их разберет-ученых-то.

Пущино в этом отношении повезло - только и всего. Где-то к середине еще периода его истории в городе - с всеобщего того благословения, что само по себе редчайший в истории случай - сложился самый доброжелательный из всех возможных культ его признанного летописца. Таким летописцем города-героя Пущино-на-Оке, а, в значительной степени, и советского периода науки биологии в целом, стал Симон Эльевич Шноль.

Разница - принципиальное отличие - его писаний по данной теме от всез отсальных состояла прежде всего в том. что они как правило широко обсуждались в его многочисленных по данному поводу лекциях перед самой разнообразной аудиторией города, МГУ и др. Потому то и выход этой его летописи уже в ее письменной форме не содержал - в отличии от многих иных - даже и единого зерна поводов для ее обсуждения в дискуссионном порядке, потому что давно за минувшие годы все регулярно же и обсуждалось всеми решительно в том заинтересованными сторонам во всех аспектах в летописи упоминаемых.

Если вернуться к теме "Голубая кровь", то СЭШ занимал в этом отношении и вовсе уникальную позицию человека, который имел исходно критические взгляды на многие стороны этой работы - с одной стороны, знал практически все о ней, как член Ученого Совета института - с другой, и в то же время не был в числе заинтересованных сторон конфликта ни с одного из его сторон.

Нет ни одного источника по данной проблеме, который бы потому мог быть в равной степени авторитетным для города и науки описываемой им в целом, компетентно осведомленным в ее деталях и полностью объективным. Редчайшее сочетание - не известно иных примеров. Но и был бы, тем ни менее, разумеется, признателен за любые альтернативные источники.